Перевод выполнен Tanneale.
Редактор: Anutic
Каждый год я наблюдаю за ними. Каждый год я вижу как всё меняется, как то, что было значительным, уходит на второй план, но, всё же, остается. Если вы попытаетесь присмотреться к остроте в изгибах улыбок, некогда сжатых губ, к расслабленным плечам, которые некогда были сгорблены, или прислушаетесь к потоку слов, которые раньше были не сказаны, вы сможете заметить, что острота смазалась, подобно лучам раннего солнца, блуждающим по ледяной скульптуре, которую выставляют раз в год на лужайку перед домом. Присмотритесь и вы заметите на этой твердой ледяной поверхности капли, вы услышите их и увидите как они, сползая вниз, пытаются исчезнуть. Прозрачные, ещё прохладные, они нагрелись достаточно, чтобы попытаться достичь газона, но воздух ещё не настолько прогрелся, чтобы всё начало таять. Время было солнцем для этой семьи. Год за годом, я наблюдала за тем, как ускользают от них холод и равнодушие, и сейчас я вижу их вместе, окруженных теплом Рождественского дня.
Одни и те же руки каждый год достают меня из темного, пыльного угла чердака, но каждый год они чувствуются по-разному. На протяжении многих лет они несли не только меня, но и тяжкое бремя ответственности. Я чувствую это в его руках, в его тяжелых шагах, громыхающих по лестнице. Я прошла путь от небрежного обращения этих некогда грязных, детских рук до нежного укачивания. Они принадлежат мужчине, руки которого некогда были грязны, а мысли беззаботны, и теперь они стали такими, какими являются сейчас. Ему дал меня его отец: специальное июльское предложение, выставленное в 1920-е годы в витрине обветшалого хозяйственного магазина, краска на стенах которого в тех местах, где она ещё оставалась, пошла пузырями и ободралась.
Редактор: Anutic
Каждый год я наблюдаю за ними. Каждый год я вижу как всё меняется, как то, что было значительным, уходит на второй план, но, всё же, остается. Если вы попытаетесь присмотреться к остроте в изгибах улыбок, некогда сжатых губ, к расслабленным плечам, которые некогда были сгорблены, или прислушаетесь к потоку слов, которые раньше были не сказаны, вы сможете заметить, что острота смазалась, подобно лучам раннего солнца, блуждающим по ледяной скульптуре, которую выставляют раз в год на лужайку перед домом. Присмотритесь и вы заметите на этой твердой ледяной поверхности капли, вы услышите их и увидите как они, сползая вниз, пытаются исчезнуть. Прозрачные, ещё прохладные, они нагрелись достаточно, чтобы попытаться достичь газона, но воздух ещё не настолько прогрелся, чтобы всё начало таять. Время было солнцем для этой семьи. Год за годом, я наблюдала за тем, как ускользают от них холод и равнодушие, и сейчас я вижу их вместе, окруженных теплом Рождественского дня.
Одни и те же руки каждый год достают меня из темного, пыльного угла чердака, но каждый год они чувствуются по-разному. На протяжении многих лет они несли не только меня, но и тяжкое бремя ответственности. Я чувствую это в его руках, в его тяжелых шагах, громыхающих по лестнице. Я прошла путь от небрежного обращения этих некогда грязных, детских рук до нежного укачивания. Они принадлежат мужчине, руки которого некогда были грязны, а мысли беззаботны, и теперь они стали такими, какими являются сейчас. Ему дал меня его отец: специальное июльское предложение, выставленное в 1920-е годы в витрине обветшалого хозяйственного магазина, краска на стенах которого в тех местах, где она ещё оставалась, пошла пузырями и ободралась.
